Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]

Вернее не дождалась четверга сама Хельви, она приехала в аббатство, словно почувствовав на расстоянии, что наставник думает о ней. И думает не беспредметно. Королева шла к нему по открытой галерее, улыбаясь, как в давние времена. Ветер раздувал на ней капюшон черного бархатного плаща, подбитого лиловым шелком. Ее золотистые волосы были уложены в высокую прическу и скреплены алмазным эгретом, а темные миндалевидные глаза казались в тени балюстрады почти черными. На самом деле Хельви не была ни золотоволосой, ни черноглазой. Светлая, как все, в ком текла, помимо гранарской, еще и кровь северных варваров, она умела при помощи отвара ромашки предавать своим кудрям солнечный блеск. А приглядевшись, наблюдатель обнаруживал, что ее цыганские очи — наследие матери фаррадки — вовсе не черные, а темно-темно синие. Но в сочетании диссонанс золота и черни навсегда врезался в память.

— Харвей служит Беоту, — вслух рассуждала Хельви, — следовательно добиться расторжения помолвки будет не просто…

— Почему? — сначала не понял отец Робер.

— Умоляю, мой друг, додумайте сами, — попросила она. — Не мешайте мне… Боюсь, что мы, выйдя из одного затруднения, попадем в еще худшее. Король Дагмар очень хитер, еще хитрее его мамаша, эта старая карга Этгива… Они придумают, что-нибудь такое, чего мы не предусмотрим…

— Что именно, дитя мое?

— Просто не позволят одной из сторон расторгнуть договор. Лорд Деми ведь их вассал, а сюзерен имеет право… И я останусь что-то вроде соломенной вдовы. Ну вы понимаете? Не просто не выйду замуж за короля Фомариона, а вообще никогда ни за кого не выйду.

Такого поворота мыслей епископ не ожидал. А ведь она права! Хельви сильный политик. Сильнее, чем он предполагал в детстве.

— Всякий раз, когда мы будем предпринимать попытки найти мне мужа, Дагмар станет поднимать вопрос об обручении и отказываться его расторгнуть. А это приведет к чему?

Епископ молчал, ему и так было все понятно.

— К тому, что гранарская корона не получит наследников, и мы просто угаснем, дорогой мой учитель. Эта ловушка для нас еще хуже, чем Фомарион.

— Что же вы намерены делать? — тихо спросил отец Робер, заранее зная, что сейчас Хельви не сможет ответить на его вопрос.

Но она ответила. Помолчав с минуту, королева усмехнулась какой-то нехорошей, полной тайного превосходства над невидимым противником улыбкой. Это выражение лица у нее епископ очень не любил.

— Я выйду замуж, Ваше преосвященство. — со злорадным торжеством произнесла королева. — Наверное, выйду. Еще немного подумаю, как все устроить. В деталях. И выйду.

— За Дерлока? — опешил отец Робер.

— За какого Дерлока? А, да нет. — она поморщилась. — За Харвея, конечно. За Харвея Деми. Только это будет выглядеть достойно в глазах Фомариона и даст мне полную свободу рук. Даже если для этого придется выкрасть старину Деми из Беота и силой поставить его у алтаря.

— Но ведь он вассал короля Дагмара! Вы же понимаете, что из такого брака могут проистечь серьезные осложнения. — отец Робер не вполне поспевал за ходом мыслей королевы. — Церковь учит нас, что муж — глава жены, а этот глава служит другому сюзерену. Значит Гранар окажется в вассальной зависимости от Беота? Не абсурд ли?

— Я же сказала, что продумаю детали. — досадливо отмахнулась Хельви. — Клянусь вам, если сыграть все по нотам, мы ничего не потеряем. И даже многое приобретем. Дагмар ведь куда больше нас боится моего брака с фомарионцем — полное слияние врагов ему очень не выгодно. На этом страхе можно сыграть. Пока не знаю, но вероятны даже уступки нам кое-каких западно-сальвских крепостей. У моего жениха должно быть приданое. А уж свободы Харвея от вассальных обязательств мы добьемся точно. Это как глоток воды. — она обняла отца Робера и расцеловала в обе щеки, как когда-то встарь. — Я же говорила, что ваше молчание — золото.

Из аббатства св. Гервасия королева в сопровождении нескольких рыцарей верхом отправилась обратно в город. Ее путь лежал на улицу Златошвеек, где в мирные времена располагался целый квартал мастериц, украшавших своим волшебным ремеслом пышные ризы священников, церковные плащаницы, одежды королей и придворных. После долгих лет войны число обитателей знаменитой улицы сократилось втрое, и поблизости от дворца начали селиться ювелиры, чеканщики, портные, словом, все, кто жил заказами двора.

Здесь, при въезде в приход св. Вальдрады, находился изящный белый особняк, украшенный башенками и тонким длинным шпилем над зеленой крышей. Два года назад Хельви подарила его альбицийскому художнику сеньору Франческо Кларичи, захваченному со всеми его картинами в плен корпусом д’Орсини в знаменитом сражении под Изором. До этого мастер Франческо несколько лет трудился при беотийском дворе и даже отважился сопровождать армию короля Дагмара в поход против гранарцев. Но разгромленные рыцарями Симона беотийцы отступили, в сумятице бросив не только орудия, но и повозку с живописцем. Так Кларичи попал в Гранар и стал придворным художником вечно кочующей и воюющей королевы.

За два года он нарисовал всех ее приближенных, слуг, простых солдат, горожан-ополченцев, фаррадских пленных, горских наемников, набросал сотни живых картин боев и переходов. Мастер Франческо словно попал в другой мир — прекрасный и отталкивающий одновременно. Сейчас Кларичи благословлял Бога за то, что война окончена. Он не хотел бы вернуться в Беот, хотя там платили больше. Королева благоволила к нему, жизнь при гранарском дворе, много лет довольствовавшемся радостями бивуака, становилась день ото дня веселее. Хельви окружали молодые, охочие до шумных развлечений люди, словно сорвавшиеся с цепи и желавшие наверстать упущенное среди безумной по здешним понятиям роскоши.

Удобный дом на улице Златошвеек с садом и большим залом первого этажа, превращенным в мастерскую, был символом признания заслуг художника. Здесь хранились все картины и наброски сеньора Кларичи, даже возвращенный беотийский архив живописца.

У дверей особняка Хельви спешилась и передала поводья одному из своих спутников. Мажордом распахнул дверь перед ее величеством и с глубокими поклоном отступил, пропуская королеву в полутемную переднюю. Отсюда широкая дубовая лестница вела на второй этаж в жилые комнаты, но королева прошла в просторную мастерскую. Большое во всю стену окно открывало успокаивавший душу вид на подернутый зеленоватой дымкой сад, где жена художника Кьяра-Леана с серебряным совком в руках возилась возле круглой клумбы.

Заметив царственную гостью, мастер Франческо задернул холщовой портьерой огромное полотно. Это был еще не вполне готовый эскиз для картины «Бой в проливе Мальдогран», изображавшей знаменитое сражение мальдорских рыцарей с мусульманским флотом 14 июля 1572 года, в котором храбрые защитники южного побережья Гранара нанесли сокрушительное поражение морским силам Фаррада. Королева специально заказала полотно, прославляющее доблесть мальдорцев, чтоб хоть немного изгладить пропасть, разделявшую их с остальным Гранаром.